Очень личное
«Этим плачем я возрождалась к жизни»
Блокадница Валентина Миронова прислала в «Смену» свои воспоминания о страшных днях, прожитых в осажденном Ленинграде
Наша газета уже рассказывала об удивительной женщине Валентине Николаевне Мироновой, когда ей исполнилось 90 лет. Мы писали о любви, которую она пронесла через всю жизнь, о ее энергичности и доброте к окружающим. Валентина Николаевна и сейчас не сидит спокойно: работает в церкви, активно помогает людям, пишет книгу. К памятным датам, связанным с Великой Отечественной войной, она прислала в «Смену» несколько страниц воспоминаний о жизни в осажденном Ленинграде. Из них мы публикуем небольшие отрывки.
«Это был не первый мой голод. Мое детство прошло в Челябинске, где после революции 1917 года сложилась тяжелая ситуация. В стране - разруха, неурожаи. Вспоминается один случай. Мне всего три года, и я почему-то сижу дома одна. Очень хочется есть, но в доме нет даже хлебной крошки! И вдруг в кухонном шкафу я случайно нахожу завернутые в старую, пожелтевшую газету три сухие головки от селедки. Для меня это стало счастливой находкой. Как же я радовалась!»
***
«В те детские годы я мало что понимала. Мне просто было голодно, холодно и страшно. Но в блокадном Ленинграде я уже была взрослым человеком. Как и все ленинградцы, я осознавала, что голод - это неизбежное испытание войны. Мы держались изо всех сил, умирали, но не сдавались фашистам. И пожалуй, блокаду Ленинграда я ни с чем сравнить не могу. Тогда мне приходилось есть столярный клей, древесные опилки, сладкий пепел с Бадаевских складов! Но победа над голодом была в единстве народа, который, как никогда, был организован и по-христиански отзывчив».
***
«В начале войны город еще выглядел живым, продолжали работать развлекательные заведения. Помню, мы с мужем ходили в кинотеатр смотреть новый фильм «Свинарка и пастух». В одном эпизоде героиня Глаша пришла домой после первого свидания, налила из крынки кружку молока, скинула полотенце с испеченного каравая и призадумалась. А когда Глаша отломила кусок хлеба и стала с аппетитом кушать, в зале раздался взрыв смеха. Знаете, если народ в тяжелейшей ситуации может так смеяться над своей бедой, его победить невозможно!»
***
«Муж умер в феврале 1942 года. А через десять дней я родила ребенка. Моя мама помогла мне дойти до роддома, который, к счастью, находился совсем рядом, на улице Гривцова. Помню, мы брели, а на улице ночь и мороз под 40 градусов. И вот наконец в больнице появился на свет мой сыночек, весом 3 килограмма и 600 граммов. А на следующий день мне сообщили, что он умер... Я думаю, он просто замерз. Ведь в роддоме от взрывов выбило все стекла, и окна были забиты простой фанерой».
***
«Выйдя из больницы, я неожиданно ослепла. Мир превратился в одно сплошное черное пятно. Я тогда не могла сама передвигаться. Чаще я просто лежала. Без эмоций, послушная, смиренная. Как будто уже мертвая. И все это время меня выхаживала моя самоотверженная мама. Зрение стало возвращаться ко мне лишь через три месяца. Я вдруг как в тумане увидела очертания фигуры моей мамы, ее лицо. Возвращение зрения так меня потрясло, что откуда-то появились новые силы. Бороться, страдать, любить, да просто жить! И я с рыданиями повторяла одно и то же: «Мама, я снова вижу твои глаза!» Я выплескивала в этих слезах и судорожных рыданиях все свое горе, весь свой страх. Этим плачем я возрождалась к жизни...»
Подготовила к публикации
Мария КОНСТАНТИНОВА
