Откровения

Марат Шемиунов: «Для танцора главное - искренность»

Премьер балета Михайловского театра Марат Шемиунов раскрыл «Смене» тайны своего успеха

Танец - самый понятный из языков, на котором люди могут «говорить» на разных континентах. Потому и балетное искусство так популярно во всем мире. Что такое балет для самого исполнителя и трудно ли стать звездой? Об этом «Смена» беседует с премьером Михайловского театра Маратом Шемиуновым. Наш корреспондент встретилась с артистом после спектакля «Дон Кихот», одного из самых популярных в репертуаре Михайловского.

Авангард - это будущая классика
- Марат, не тяжела была кольчуга славного рыцаря Ламанчского, когда ты надел ее в первый раз, ведь с этой партии началась твоя работа в театре?
- Партию Дон Кихота танцевали такие большие артисты, как Михаил Михайлов, Владимир Пономарев, а в нашем театре - Игорь Соловьев. Я многому учился у него, когда наблюдал вживую спектакли в Михайловском, тогда еще - Театре оперы и балета им. Мусоргского. Правда, мне, молодому выпускнику Вагановского училища, начинать с такой нетанцевальной партии уже очень взрослого, если не сказать пожилого, героя с моими амбициями было нелегко. Но меня вдохновила опера Массне, в которой в свое время блестяще пел Федор Шаляпин, я нашел свои краски и так вот почти бессменно с юности танцую старика.
- Но партия Баха в спектакле «Многогранность» тоже не очень танцевальная, чем она привлекает тебя сегодня?
- Я очень люблю эту роль, хотя в ней действительно нет такого количества виртуозных па, как, например, у Фрондосо в «Лауренсии», или в «Лебедином озере», где я танцую принца Зигфрида, или в «Спартаке». Но там есть музыка Баха, которая меня потрясла, история о многогранности этого композитора, о формах тишины и пустоты и очень глубокая, умная хореография. Я обожаю все спектакли Начо Дуато. И вообще люблю все роли, которые мне дарованы судьбой.
- В твоем репертуаре много современных, авангардных спектаклей. Классика стала не так интересна?
- Балет постоянно меняется, и современная классика - это синтез многих тенденций балетного искусства, имевших место на протяжении XIX, XX и XXI веков. Я высоко ценю традиции петербургского императорского балета, но в современном репертуаре очень сильна и роль советского балета. Один из примеров - уже упомянутая «Лауренсия». Или буйное «Пламя Парижа», где мы с Ириной (Ирина Перрен - супруга артиста и прима-балерина Михайловского театра. - Прим. ред.) выступаем в почти акробатическом адажио с флагом.

Балет как гимн
- Зрители любят балет за красоту движений, гармонию. А ты за что?
- Балет - это гимн благодарности Богу за то, что он создал такое прекрасное тело. Человеческое тело, бесспорно, эталон красоты в природе и, как мне кажется, в целой галактике. По крайней мере сведения об инопланетянах рисуют образы пришельцев в странных пропорциях, далеких от этого идеала. Но человеческое тело не может быть просто объектом визуального наслаждения, его красота познается только в движении. Искусство фотографов, скульпторов и хорео­графов дает возможность ее увидеть. Чтобы познать эту красоту, зритель идет на балет. Я понял это только сейчас, а раньше даже не задумывался.
- Когда пришло решение стать танцором?
- В моей семье никто не занимался этой профессией. Но я родился и вырос в городе, где существует Академия русского балета им. Вагановой. Думаю, поэтому родители выбрали для меня этот путь. Большую роль, несомненно, сыграла нереализованная мечта моей прабабушки стать балериной. Бабушка тоже очень любила балет. А вот папа у меня спортсмен, поэтому спорт в нашей семье всегда был в почете. Я занимался греко-римской борьбой и даже подавал надежды, а мой брат - мотоспортом во Дворце пионеров. В девять лет я поступил в хореографическое училище. Помню, как, стоя у станка в черных трусах и белой майке и глядя в окно, которое выходило на садик дворца, я размеренно делал тандю, «оттачивая носок», как у нас говорят, а мой брат внизу так же мерно накручивал круги вокруг дерева на мотоцикле. Я рад, что мы оба состоялись в своих ­увлечениях. Мой брат - многократный чемпион города и области и был в тройке призеров на чемпионатах России. Я чемпионом театра, конечно, не стал, но без почестей тоже не остался (смеется).
- В творчестве тебе все давалось легко - легко поступил в Вагановское училище, сразу после его окончания получил приглашение в Михайловский театр. Считаешь себя счастливчиком по жизни?
- Нет, не считаю. Моя мама сделала очень много для того, чтобы я стал артистом. Она следила за моим здоровьем и за успеваемостью. Я познакомился с великой русской балериной Аллой Шелест и ее мужем Рафаилом Вагабовым, у которых дома брал уроки классического танца. Да и поступление в Михайловский театр меня скорее огорчило, чем обрадовало. В то время единственной достойной сценой в Петербурге считался Мариинский театр, и каждый из нас, выпускников Вагановского училища, конечно, мечтал попасть туда. Прошли годы, и многое изменилось. Сейчас я горжусь, что работаю именно на площади Искусств, в самом красивом месте Петербурга.

Двухметровый принц
- Приходилось бороться за роли?
- Первые основные роли пришли ко мне благодаря моему росту - в каблуках Дон Кихота я выше двух метров. В этом смысле со мной мало кто может конкурировать, хотя мой предшественник Игорь Соловьев был таким и без каблуков. Теперь жду, когда меня сменит такой же великан в этой партии. В театре необходимы актеры высокого роста, они легко держат на себе центр спектакля, ярко могут показать гротес­ковый характер, сильный образ или лирические сцены. Поэтому я играю принцев разного калибра - элегантных и смешных, волевых и беспомощных. Принц Лимон в спектакле «Чиполлино», Жан де Бриен в «Раймонде»...
- У вас в артистическом буфете такие сладкие пирожные, артистам балета они не противопоказаны? Ты сам придерживаешься диеты?
- Я ем много и вкусно. Хорошая еда дает мне здоровые эмоции, которые я передаю зрителям во время танца. Если обед невкусный - может и спектакль не пойти, а плохой ужин испортит настрой на завтрашнюю репетицию.
- А жена не завидует?
- У Ирины от природы такая замечательная фигура, что ей не нужно придерживаться диеты. Поэтому мы вместе испытываем счастье от ритуальных поеданий всего самого вкусного, особенно во время туров в разные страны.

«Танцуем и летаем - по сцене и в облаках»
- Танцевать с женой легче, чем с другими партнершами?
- Мы любим танцевать вместе, еще больше - выступать вместе на фестивалях за границей, куда берем и свою дочку. Ей нет еще двух лет, а она уже побывала с нами на всех континентах - от Америки до Японских островов.
- Вы с Ириной уникальная семья, если не расстаетесь ни на минуту, путешествуя по всему свету вместе с ребенком и его «свитой». А Ева любит смотреть вас на сцене?
- Да, она любит наблюдать за нами на репетициях, часто смотрит спектакли на руках у бабушек. Она очень музыкальный ребенок, но мы постараемся не навязывать ей свою профессию в будущем.
- Имеет значение, какая публика в зале?
- Я уважаю любую публику. Где бы я ни танцевал - на родине, в Европе, Японии или США, стремлюсь быть искренним в эмоциях и профессионально выполнять задачу, поставленную хореографом. И главное - я счастлив в профессии. И в семье - тоже. Мы с Ириной танцуем и летаем - по сцене и в облаках.

Нина БАШКИРОВА