Семен Спивак: «Эпатаж - это скорлупка без орешка»

В гостях у «Смены»

Глава Молодежного театра на Фонтанке ставит спектакли с душой и для души

Этой осенью исполнится четверть века, как художественным руководителем Молодежного театра на Фонтанке стал Семен Спивак. Даже самый пристрастный критик не будет отрицать, что театр за эти годы стал одним из самых любимых у петербургского зрителя. Привлекают прежде всего яркая художественная форма спектаклей и доверительная интонация. К тому же каждый, приходящий в Измайловский сад, где расположен театр, может быть уверен: здесь не столкнешься с пустым эпатажем и фиглярством, подменяющими искусство. Поэтому совершенно по праву на днях народный артист России Семен Спивак удостоен премии имени Георгия Александровича Товстоногова за выдающийся вклад в развитие театрального искусства.

Зал битком
- Семен Яковлевич, за счет чего по итогам прошлого года ваш театр показал самый высокий процент заполняемости зала среди театров Петербурга?
- Можно допустить, что у нас просто идут хорошие спектакли. Попробую объяснить, чем они, на мой взгляд, хороши. Я так думаю, если мы делаем постановки для человека, то сперва должны изучить человека. А изучая его, неизбежно приходим к тому, что он больше всего любит смотреть про себя, про свое заветное, про свои проблемы. Мы стремимся поддерживать своеобразный безмолвный диалог со зрителем, помочь ему что-то решить, если хотите - пытаемся жить вместе с теми людьми, которые приходят к нам. Поэтому, думаю, и заполняемость зала неплохая.
- А как же самовыражение творца? Мол, «я художник, я так вижу»...
- Театры, которые сегодня увлечены лишь самовыражением, высоко оцениваются многими деятелями критического цеха. Мое же понимание своего призвания состоит в другом: обозначить в спектакле общечеловеческую проблему. Лишь тогда он принесет пользу. Освобождается что-то внутри, решается что-то внутри, и, если можно так выразиться, зритель возвышается над буднями. Наши спектакли, мне кажется, делаются с душой и действуют на душу. А не только на ум, что, замечу, нынче в тренде.
- Заметно, что, несмотря ни на какие тренды, вы лично вообще не склонны к эпатажу. Это принципиальная позиция?
- Раньше я как раз был к нему склонен, особенно сразу после окончания Ленинградского театрального института. Но позже занялся йогой, восточной философией, которая довольно скромна и чужда вычурности. Она ближе к природе, естественнее. Поэтому внутри стремление к выкрутасам отпало. Почти уверен: эпатаж всегда прикрывает то обстоятельство, что внутри скорлупки нет орешка.

Мат против красоты
- Семен Яковлевич, вы наверняка обратили внимание на недавний скандал по поводу «новаторского» введения мата в классическое произведение на сцене одного из петербургских театров. А вы прибегали к крепкому словцу?
- Наш театр подобными новациями не занимается. Конечно, в крайних случаях, на репетициях, использую ненормативную лексику, могу несколько крепких слов сказать. И только. Я как-то разговаривал с одним полицейским начальником, и он говорил приблизительно так: «Я, блин, с восьми, блин, утра, блин, до ночи, блин, принимаю, блин, кучу, блин, народу, блин…»
- То есть он матом не ругается, он им разговаривает?
- Именно. В этом есть правда жизни, но в этом нет художественной правды жизни. Совершенно ненормально, когда со сцены мы слышим то же, что и в специфических мужских коллективах. Если мы начнем и со сцены говорить так, то исчезнет красота. А мы знаем, что красота спасет мир. Русский народ глубоко верует в это. Замечу, кстати, что все спектакли, которые меня в жизни потрясли, были совершенно свободны от новомодной «матерной» тенденции.

Зритель, жаждущий любви
- Складывается ощущение, что сегодня будто бы конкурируют два вида театров: одни понимают театр как прямое отражение жизни, другие - как вид искусства. Кто победит?
- Надеюсь, победит здравый смысл. Я думаю, что ради своих околотеатральных экспериментов не надо начинать жизнь с чистого листа и ковать нового зрителя, нового человека. Мы из истории страны знаем, чем это закончилось. В искусстве сейчас очень опасная тенденция: создается новый «театр». Причем для нового какого-то «зрителя». У которого якобы нет сердца, печенки, будто он устроен, как компьютер. Да, внешне бывает такой зритель. Бывает. Но внутри, вопреки всем экспериментам над ним, он такой же растерянный, такой же ищущий любви, он такой же жаждущий понимания и сочувствия, как все нормальные люди. Поэтому, надеюсь, здравый смысл поможет вернуться к каким-то основным ценностям, которым десять тысяч лет.
- Какая из последних петербургских премьер соответствует этим ценностям?
- Я не видел в этом году в Питере премьер, но обязательно пойду смотреть произведение своего друга Геннадия Тростянецкого. Он поставил пьесу «Дубровский» в «Пушкинской школе». Уверен, что это замечательный спектакль. Зная Геннадия, убежден, что это продуманная, глубокая работа. Без эпатажа и мата, о пустоте которых мы сегодня говорили.